Ритмичные, протяжные звуки доносятся из соседней комнаты. Они то прерываются, то, словно отсчитывая такт, возникают вновь. Жарко. Силюсь сконцентрироваться на страницах лещащей передо мной книги. Строчки сливаются, плывут вместе со звуками, проникают в сознание, убаюкивают. Я погружаюсь в приятное оцепенение, смотрю пустым взглядом и струюсь в никуда вместе с пением.
— Сесиль, что вы поёте?
— Церковные песни, Мадам.
— А! Вот уж не сказалы бы. Красиво!
Тихое мурлыканье переростает в более уверенное пение церковного госпела. Похоже, я удостоилась чести эксклюзивной мессы понедельника…
Сесиль родом из Камеруна, из племени фанг — одного самых многочисленных в Габоне. Здесь она очутилась по замужеству. Она приходит к нам два раза в неделю вот уже практически год и занимает прочное место в нашей повседневной жизни, став темой для разговоров и обсуждений. Она дама с характером и её внешнюю скромность я отношу скорее к уважению нашего статуса «хозяев» чем к врождённому качеству, тем более что воспитать одной двух сыновей требует не абы какой силы характера.
Сесиль единственная аутентичная африканка с которой я встречаюсь регулярно и поэтому неминуемо стала объектом моих наблюдений. Сложно сказать сколько ей лет. Возраст африканцев вообще определить очень трудно. Кожа у них старет медленно. (Счастливчики!) Может ей под пятьдесят, может больше, а может и меньше. Она худенькая и сухая с неизменным платком на голове. На работу часто приходит в традиционных африканских платьях из wax* — ярких и цветастых как местная флора — меняя их на европейское «рабочее» тусклое одеяние.
День за днём мы научились расшифровывать и понимать друг друга. Сесиль стала «моей» Сесиль со своим слегка резким голосом и манерой бросать фразы как камни в воду — уверенно и бесповоротно — , с её отрывистым и искренным смехом, с застывшим грустным смирением в глазах, наивной и доброй жизненной философией. Она не лучшая домработница в мире, совсем нет, но подкоряет своей честностью и очень большим сердцем:
— Вам уже лучше, Мадам? Да, я вижу. Я за Вас молилась. Бог он везде даже если лечит доктор. Я молилась, чтобы Бог направил его руки и он прописал Вам правильные лекарства. У меня работа такая в церкви, знаете? – лицо её просветлело и наполнилось важностью, – я молюсь за людей, за свою семью тоже молюсь. Ага. Я сказала: « моя хозяйка заболела и нужно помочь молитвой», – смотрит на меня значительно и с назиданием. Прогресс! Она смотрит мне прямо в глаза! Поначалу её взгляд всегда скользил мимо. Были моменты, когда нам даже приходилось общаться через зеркало. 🙂 К слову, прывычка смотреть мимо собеседника встречается здесь часто. Это довольно неуютно и хочется переместиться в поле зрения говорящего для обеспечения ясности диалога. К манере «заблудившегося взгляда» Сесиль регулярно возвращается, если контекст разговора ей не нравится или расстраивает.
Жизнь вокруг Сесиль и её бытие неразрывно связаны с Богом и божественным: «Ах! Природа славит Господа. Так всегда перед Рождеством, – объясняет она в ответ на мое восхищение перед цветущим flamboyant** , раскинувшимся во всей красе под мостом. — Цветы, деревья – всё становится красивым для Господа. Вот поедешь в деревню посмотришь! Всё растёт везде! ( и это точно. В Габоне всё растёт везде и за 14 месяцев пребывания не переставала удивляться) Будешь фотографировать рука устанет! Да-да, будешь фотографировать рука устанет!» — Повторять одну и туже фразу по несколько раз любимое её дело. Так весомее и важнее, должно быть: « Хорошо выглядите, Сесиль! – отвешиваю комплимент. — Это потому что я хорошо отдыхнула, мадам. Я вчера не работала и хорошо-хорошо отдыхнула. Ага, отдыхнула, – отвечает светясь от удовольствия.»
— О, мадам, вы уезжаете? Вы увидите le Grand Paris! Передавайте привет вашим! Даже если они меня не знают, все равно передавайте. Да благословит Вас Бог. Благополучно доставит туда и вернёт обратно. Хорошей дороги, Мадам! – Ей не очень по душе когда я уезжаю, потому что со мной ей легче общаться. С мсье немного стеснительно даже если в общем и целом «ça va, madame.» По её глубокому убеждению женщина должна быть дома (или в доме должна быть женщина???) – «Это хорошо, когда в доме женщина. Так должно быть. Вы ведь вернётесь, да? С тех пор как вы здесь , Мсье немного поправился. Ага, немного поправился. А без вас совсем такой вот был…» — Сесиль демонстрирует уменьшенные размеры талии моего гурмана.
Сама она вдова уже много лет, но не решилась вновь выйти замуж из-за страха «попасть на какого-нибудь злого. Пойди-пойми их. Еще с тяжёлой рукой окажется. У него на лбу не написано». Сей факт не мешает ей быть активной сторонницей классического порядка:
— То есть как ?! Ты не едешь со своим Самцом? Ты без Самца сейчас?! Нужно следовать повсюду за ним! – учит меня жизни Сесиль.
— Да, но нет, Сесиль. Он в Конго. Там сейчас неспокойно. И потом он там по работе.
— Аааа! Нууу… – Обожаю её арсенал восклицательных междометий с неподражаемым множеством типично африканских интонаций. Простое «О!» в зависимости от контекста и интонации при произношении может означать: удивление, предупреждение, неодобрение или до свидания.
— Когда я говорю «ымгы», Мадам, это значит «да». Вы поняли, Мадам?
– Ымгы… :))
В общем, наличие САМЦА — факт беспорной важности для любой уважающей себя африканки. Когда я свечусь от счастья по приезду моего ненаглядного в целости и сохранности из очередной командировки, Сесиль бросает, с заговорщическим и понимающим видом, — Аааа! Мадам в настроении. Мсье вернулся! Самец в доме! – Я отвечаю ей смехом. Невозможно сопротивляться этой простой, здоровой и такой естественной философии жизни. Причём работает это в двух направлениях.
Как-то мы уехали на несколько дней из города. Я не оставила записки Сесиль, так как посчитала что вернёмся быстро и отъезд её не касается. Стоим на посадку в Либревиль, домой возвращаемся то есть. Звонок на мобильный мужа. На проводе Сесиль : «Месье Доминик. Мадам n’est pas là! Я пришла её не было. Ухожу – её нет. И записки никакой не оставила.» – Он заверил её что мадам совершенно рядом в целости и сохранности. — «Ты под присмотром. У меня свои агенты», – подтрунивает надо мной. Дома меня ждал полный укора взгляд и потому как обиженно звучал её голос, а глаза напонились слезами, я поняла, что она действительно беспокоится за нас и тогда испугалась. Отныне я всегда ставлю её в известность и не примену оставить записку, если ухожу без предупреждения.
Сесиль опекает меня, следя зорким взглядом как за ребёнком. Не из-за разности в возрасте, совсем нет, но скорее от того, что я «белая». В Африке это, с одной стороны, синоним отличия, а с другой — характеристика подразумевающая «слабый», «неприспособленный», « не способный»:
— Мадам, ты не у себя дома. Ты в Африке! Мой овощи и фрукты с хлоркой даже если ты их в супермаркете купила! Это Африка, Мадам. Народ таскает воду откуда ни попадя.
— Но Сесиль, это же вредно для здоровья!
— О! Ты что себе думаешь, Мадам! Даже Важные Люди там, — делает неопределённый жест в окно, где по-видимому живут Важные Люди, — добавляют хлорку в воду чтобы мыть фрукты и овощи. — Аргумент для меня железный в её понимании. – Я знаю. Я работала у Важных Людей… – и начинает свою тираду заново. Стоя посередине комнаты со взглядом ушедшим в вечность, Сесиль повторяет свою речь для невидимой аудитории. Я привычно отключаюсь. Выбор между тифом и хлоркой не сложен и предсказуем. Под внимательным взглядом я набираю в таз воды, добавляю несколько капель хлорки и заныриваю в адскую смесь овощи. – Правильно, Сесиль? Так нужно? – спрашиваю. – Да, Мадам. Ты оставь их полежать 5-10 минут и потом промывай, промывай, промывай! Я же тебе говорю у Важных Людей так и делают….
Пылесос.
Сегодня особенный день. Мы переехали и в нашей новой квартире появился ПЫЛЕСОС.
— Мадам, вы покажите мне как он работает. Я не умею им пользоваться. – Такая откровенность, к слову, здесь большая редкость. Большинство домработниц скрывают свою неосведомлённость и стараются справиться втихаря подручными средствами. До сих пор помню рассказ одного знакомого, который застал свою femme de ménage за ручной стиркой рядом с новой стиральной машиной. Объясняю с демонстрацией. Сесиль кивает, поддакивает. Приступает. Для верности слежу краем глаза за развитием процесса, потому как есть у Сесиль одна странность. Я не знаю общая это черта или персональная. Назовём это безалаберностью граничащей с глупостью. Как-то обращаю внимание на её руки в перчатках. Последние перекручены, словно навыворот одеты. Вижу что мается. Неудобно, но работает. Указываю на странность: «Ахаха! А я думаю, почему это так?! – смеётся в ответ, — Я и не поняла.» Немногим позже опять замечаю одетые навыворот перчатки. Махнула рукой. Так и в этот раз — провод намотался вокруг трубы. Двигаться сложно и Сесиль и пылесосу. Тем не менее она продолжает как может. – Мадам!? – О, мне хорошо знаком этот вопросительно-извиняющийся призыв, означающий что что-то случилось. В этом варианте его важность невелика, скажем, «есть проблема», но если он звучит как «О-о! Мадам!?» – значит проблема и последствия на лицо. Прихожу. Кабель спутался в прочный узел и застрял в автоматической намотке. Разматываем. Объясняю снова, однако Сесиль держится на расстоянии.
В следующий раз вижу Сесиль наматывающей круги вокруг этого дьявольского пылесоса. Она не может вспомнить откуда достают провод. Показываю. Сесиль смотрит мимо в пол и готова расплакаться. Она настолько боится его поломать, что теряет всякую способность с ним разобраться. Мне её жалко : «Да ну его! Давайте щёткой, как всегда, — говорю. – Нет, Мадам! Я буду пользоваться пылесосом. Я хочу научиться! В конце концов это будет лучше для меня. Я поняла — мы учимся всю жизнь. Так мы продвигаемся вперёд, — философствует она, елозя тряпкой по полу. – Только сегодня у меня больше работы и щёткой получается быстрее. Вы только скажите если что не так. Я исправлюсь. И потом, если я забуду – напомните. Все мы люди.» С тех пор злочасный пылесос пылится в шкафу с вёдрами и щётками.
К счастью, умение пользоваться пылесосом, не самая главная в жизни вещь. Способность находить общий язык, готовность помочь и внушать доверие – ценятся гораздо больше. И еще, Сесиль говорит на фанг. Один этот факт вселяет в меня уважение. Относительно грамматики я не в курсе, но по сложности произношения ни английский, ни французский сравниться не могут. Здесь обилие согласных, среденегорловых и носовых звуков, особенно «м» и «н», а так же часто встречающийся звук напоминающий «ы». Мои попытки правильно повторить простенькие «здравствуйте» (очень приблизительно «мбамбакири») и «до свидания» (плюс-минус «мтамкы» или «макия» — что больше значит «я ушла») провалились даже с использованием аналогичных, более простых слов. Единственное достижение – «мболо!» и то, потому что это название супермаркета куда я езжу регулярно.
— Madame ! Я закончила. Ухожу.
— До свидания, Cécile ! Спасибо и до следующего раза !
— Йо, Мадам !
*wax – ткань с трациционным африканским рисунком
**flamboyant – фламбуаянт , что можно перевести как «пылающее, пламенеющее». Это порода дерева. Цветёт с декабря по февраль ярко-красными цветами и его пылающую крону видно из далека. Очень красиво!
